Там, где носят белые штаны
(по мнению Остапа Бендера конечно)
Лето. Нет-нет и где-то промелькнет белая одежда, и сразу вспомнится далекая Бразилия, мечта детства Остапа Бендера. Кто не смотрел бразильских сериалов? Вряд ли найдется хоть один человек. Нет, обсуждать бразильские сериалы мы не собираемся, а вот про литературу поговорить не мешает. Всю историю бразильской литературы рассматривать тяжеловато (лето как ни как), но уделить чуточку внимания ее отдельному представителю вполне реально. Тем более, что именно он первым из бразильских авторов предстал на суд русской публики.
Никого из русских поэтов «золотого» и «серебряного» века бразильская поэзия как материал для перевода не интересовала. Единственное исключение составляет Александр Сергеевич Пушкин. Среди его немногочисленных стихотворных переводов есть один, выполненный с португальского языка. Это вольное переложение 9-й «лиры» из второй части поэтического сборника Т. А. Гонзаги «Дирсеева Марилия».
Португальцы считают Гонзагу своим, а бразильцы - своим поэтом, потому что он родился и получил образование в Португалии, а большая часть его жизни, общественной и литературной деятельности протекла в Бразилии, считавшейся тогда «жемчужиной португальской короны». Томас Антониу Гонзага (1744-1812), занимавший высокие судейские должности в колониальной Бразилии, на пятом десятке лет влюбился в 18-летнюю Марию Доротею ди Сейшас, которую воспел в стихах («лирах») под буколическим именем Марилия, избрав самому себе пастушеский псевдоним Дирсей. В 1789 году поэт был арестован, так как оказался замешанным в антиколониальном заговоре, участники которого ставили целью провозглашение независимой Бразильской республики. Три года спустя суд приговорил его к повешению, которое королева Мария I заменила ссылкой в Мозамбик. Там Гонзага, забыв далекую возлюбленную и забросив занятия поэзией, выгодно женился и прослужил остаток жизни адвокатом, затем крупным таможенным чиновником.
С ПОРТУГАЛЬСКОГО
Там звезда зари взошла,
Пышно роза процвела.
Это время нас, бывало,
Друг ко другу призывало.
На постеле пуховой
Дева сонною рукой
Отирала сонны очи,
Удаляя грезы ночи.
И являлася она
У дверей иль у окна
Ранней звездочки светлее,
Розы утренней свежее.
Лишь ее завижу я,
Мнилось, легче вкруг меня
Воздух утренний струился;
Я вольнее становился.
Меж овец деревни всей
Я красавицы моей
Знал любимую овечку -
Я водил ее на речку.
На тенистые брега,
На зеленые луга;
Я поил ее, лелеял,
Перед ней цветы я сеял.
Дева издали ко мне
Приближалась в тишине,
Я, прекрасную встречая,
Пел, гитарою бряцая:
«Девы, радости моей,
Нет! на свете нет милей!
Кто посмеет под луною
Спорить в счастии со мною?
Не завидую царям,
Не завидую богам,
Как увижу очи томны,
Тонкий стан и косы темны».
Так певал бывало ей,
И красавицы моей
Сердце песнью любовалось;
Но блаженство миновалось.
Где ж красавица моя!
Одинокий плачу я -
Заменили песни нежны
Стон и слезы безнадежны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий